Виктор КУЛЛЭ

Памяти Ольги

                            Фыт, фыт, фыт —

                            идут пьяные ежи...

                                              Мышь

Фыт, фыт, фыт — подсознанке вторя

на своем языке картавом.

Только кот, разжиревший с горя,

отвечает осипшим мявом.

Только, истины прописные

замыкая подобьем круга,

наши жалкие позывные

не умеют догнать друг-друга —

как мультяшные Том и Джерри...

Убежав от наземных гонок,

кувыркается в стратосфере

сумасшедший смешной мышонок...

Пусть земля тебе станет сыром,

смакователь чужого слова,

не смирившийся с этим миром,

не сумевший создать иного,

воровавший припасы с рынка...

Пусть в гробу, как в норе заначка,

наша общая встарь перинка

согревает тебя, мерзлячка.

Пусть, питаясь моей нетленкой,

прогрызёт к тебе ход сквозь время

толстый мышь, привезённый Ленкой

из загранки на день варенья.

В разорённом дому, где пили

почитай наизнос, недобро,

как ни в чём не бывало, пылью

покрываются вещи. Дома

больше, собственно, нет; укоров

и истерик тоже. Не надо

бесполезных лекарств, уколов

обезбаливающего на ночь.

Лишь в одном оплошала мерзость

умиранья (ошиблась что ли?) —

в том, что ты свой последний месяц

пребывала уже вне боли.

....................................................

....................................................

....................................................

....................................................

Если выпадет передышка,

остоскучит родной зверинец, —

я к тебе прихожу. И мышка

на могиле грызёт гостинец.

Вдоволь сыра грызёт норушка.

Прямо с лапы ест, бестревожно.

Вот такая у нас пирушка.

Выпей тоже. Сегодня можно.