КЛУБ ЛИТЕРАТУРНОГО ХЭППЕНИНГА

"...нам и в зловещие школьные годы пиротехнический роман халифа Хуссейна
с Александрийской библиотекой казался куда более удачным вариантом
развития нарративных отношений, чем липкие шашни Антония и Клеопатры,
а ведь жулик Борхес не учёл одного..."

А. ПОЛЯКОВ. "Орфей: его тень, двойник и чучело",
пироперформанс на Боспорском форуме 15.08.95.

К концу 1998 года Крымский геопоэтический клуб окончательно вырождается в Клуб литературного хэппенинга - т.е. творческое сообщество, озабоченное динамическим взаимосоотнесением литературы с другими явлениями и сторонами человеческой жизни и вобще-бытия. От мертвеющей парадигмы салона (авторы выступают перед слушателями) перетекаем к формам исключительно интерактивным.

Англ. to happen - "происходить, случаться", и соавторство в наших делах всё увереннее берёт на себя "случай, Бог изобретатель". Два года назад мы ввели в обиход "круглый стул" - напряжённый хэппенинг, где герой вечера располагается не в конце зала перед параллельными рядами внимающих, а на оси концентрических кругов расспрашивающих его собеседников. Он обязан молчать (т.е. не отвечать) по мало волнующим его темам, и поворачивается на вращающемся стуле навстречу важным для него вопросам, что быстро выносит дискуссию в самые остропроблемные поля, приближая её к жанру "мозговой атаки" и максимально раскрывая личность героя.

Темы же наших "круглых столов" всё чаще формулируются по схеме "литература и..." (новые технологии, гомосексуальность, кризис рубля etc). Вольтова дуга, искрящая между полюсами "литература" и "жизнь", становится главным содержанием наших с вами изысков/изысканий. Далее, к форме беспардонного хэппенинга издавна дрейфовали наши псевдонаучные конференции и семинары ("игровое литературоведение" - самое щадящее из звучавших определений), начиная с фирменного мероприятия Крымского клуба - Боспорского форума, жанр которого так и определялся: семинар-фестиваль, т.е. таврический кентавр, осваивающий пампасы мировой Истории трудами дискурсивно-научной головы и интуитивно-художественных копыт. ("Праздник болтовни как жанр искусства имеет глубокие средиземноморские корни, и я приветствую Боспорский форум, как продолжение великих традиций" - С. Аверинцев.) Да и каждый наш московский "круглый стол" норовит извратиться в капустник.

Видя здесь сплошь проявления объективных тенденций карнавально-постмодернистской или уже постпостмодернистско-демиургической эпохи, мы должны признать непредсказуемость и неуправляемость высшей ценностью литературных акций, выделив в качестве ключевых понятий провокативность и спонтанность, естественность хода событий и внутреннюю логику (или органику) ситуации, интригу и полноту жизни, и всё такое. Роль автора хэппенинга (если у хэппенинга вообще может быть автор) из режиссёра редуцируется до инициатора или провокатора - с правом дальнейшей мягкой коррекции происходящего. Концептуалистское насилие над причинно-следственной цепью будем считать самым страшным злом.

Необходимо отделить термин ЛХ (литературный хэппенинг) от смежных понятий, в первую очередь от литературного перформанса ("представления"), т.е. акции с текстами или их авторами, от начала до конца управляемой и построенной на продуманном сценарии с известным результатом. С другой стороны, от текста-хэппенинга - текста-события, существующего в пространстве и времени только во время художественного акта (анаграммы, возникающие при смешивании наугад карточек с буквами, и т.п.). В-третьих, от лайф-арта, где содержанием произведения является не происходящее с текстами или их автором, а автор сам по себе, и наконец, от собственно литературной жизни, как процесса художественно не маркированного.

Т.о., ЛХ в широком смысле можно считать фрагмент литературной жизни, отрефлектированный как законченное событие, заключающее в себе некий отдельный эстетический смыл. Если не требовать от ЛХ обязательной художественной окраски, то шедевром жанра была бы, например, александрийская акция халифа Хуссейна; инквизиция с нацистами в любом случае жалкие эпигоны. Если не подразумевать обязательную заявленность хэппенинга (зачастую убивающую самоё возможность плодотворной провокации), то отменным примером ЛХ является тайный хэппенинг "Мозаичный портрет Капкина", инициированный экстремистами Крымского клуба на вечере прозаика П. Капкина, не состоявшемся из-за его болезни, в Георгиевском клубе 11.12.98 (когда к подробным рассказам друг другу о внешности, привычках и творческих особенностях П.К. присоединились даже те, кто и не видел его ни разу, и не читал). При любом уточнении термина у нас с вами колоссальный простор для деятельности.

Приснопамятные затеи А. Бренера по "порче" перформансов Д.А. Пригова следует также признать скорее ЛХ, нежели тоже-перформансами, поскольку автор не мог контролировать последствия своих проделок (вплоть до рукоприкладства со стороны Д.А.П.).

Сегодня актуальным ЛХ стала бы, скажем, пощёчина известному литературному карьеристу, поливающему помоями фестиваль, на котором не удалось "засветиться", - если бы пасквилянт что-то из себя представлял в литературном аспекте; впрочем, от акции стоит отказаться из одних только гигиенических соображений. Выдвижение Крымским клубом В. Аксёнова на соискание Госпремии РФ за его лучший роман "Новый сладостный стиль", или судебная тяжба Е. Попова с Ф. Кузнецовым за похеренный последним оригинал "МетрОполя" - литхэппенинги с богатыми ресурсами оркестровки, т.к. при заранее неизвестном исходе могут втянуть в себя заранее неизвестные и общественные, и художественные, и политические силы. Вообще же говоря, можно говорить о феномене тотального участия в Клубе Литературного Хэппенинга - уже по той причине, что прививка лайф-арта и концептуализма снабдила пишущую публику навыком художественного осмысления мельчайших своих телодвижений. Яркий пример контемпорального мышления - жизнедеятельность Н. Винника, перерастающая в хэппенинг-нон-стоп (когда в демонстрируемом слайд-фильме кадр с пейзажем оказывается перевёрнутым, Н.В. ничтоже сумняшеся становится перед экраном на голову, и т.п.). Блестящие образцы ЛХ показывают и профессионалы - тузы Клуба Литературного Перформанса, когда вынуждены по той или иной причине уйти в своих акциях от первоначального замысла и вообще от заданности как таковой (например, забыв в поезде метро перед выступлением заготовленные декорации). Время перформанса проходит, арт-континуум воистину переутомлён авторским произволом и Искусством как Искусственным. Рискованнейшим хэппенингом - ибо результаты могли быть и самыми страшными - была та самая голодовка протеста Светы Литвак.

Итак, членом КЛХ является по определению любой современный литературный деятель. Жить в литературе, жить органично - вот императив сегодняшнего дня. Поэтому, согласно и вопреки вышеизложенному, Крымский клуб продолжит свою работу под прежней двусмысленной вывеской.

Игорь СИД, декабрь 1998.

Опубликовано в "Литературной жизни Москвы", январь 1999.