ГЕОПОЭТИКА: МАЛЕНЬКИЙ ГОРОДОК, ЗАТЕРЯННЫЙ В ЛЕСАХ

Тезисы

Посвящается Зафару Хашимову,
подсказавшему одну из идей,
использованных в этой работе

1.

Представим себе маленький городок, да ещё к тому же затерянный в лесной глуши, представим себе это общее место провинциальной прозы, это воплощённое "В Москву, в Москву!", эти недели, похожие на месяцы, и месяцы, отличаемые друг от друга только благодаря сезонным изменениям, одним и тем же каждый год; представим себе это воплощение скуки и однообразия жизни, куда новости доходят только тогда, когда уже теряют всякую актуальность и превращаются в предания...

Это - периферия культурного мира, в центре которого - блистательные столицы, равно недостижимые, вне зависимости от государственных границ, находящиеся словно в другом пространстве, столицы, где происходит настоящая жизнь.

Представим себе людей, живущих там всю жизнь, не имеющих возможности оттуда уехать (почему, собственно, не имеющих? Не важно. Просто представим). И представим, что среди них есть те, кого волнует эстетика, поэтика и культура. Что их двое-трое в городе. Или даже больше, но они не знакомы друг с другом, тем более, что они ещё очень молоды. Представим это, и если не струсим, то дальше представим себе меру их одиночества, сравнимого разве что с одиночеством самого городка, со всех сторон окружённого лесами.

- В нашем городке нет культурной жизни, - говорят они, и подразумевают, что её и не может быть в маленьком городке, что настоящая культурная жизнь предполагает совершенно другой топос: Нью-Йорк, Париж, или, на худой конец, Санкт-Петербург. Культурная жизнь должна быть уже описана: а никто не опишет этот маленький городок; а если кто и попробует, то жители не признают описания.

А теперь поставим в этом городке антенны и завезём туда телевизоры, воткнём вилки в розетки (сначала, разумеется, проведём туда электричество, вычтя, если понадобится, из коммунизма советскую власть). Огоньки (голубые) замигают, экранчик засветится, динамик заверещит человеческими голосами. Жить станет веселей и, может быть, даже легче.

Конечно. город не изменится, население не увеличится, более того - половина тех, которые интересовались культурой ("как бы интресовались культурой", сказали бы мы), перейдут от вздохов о латиноамериканском Париже к слезам над латиноамериканскими же мыльными операми, отчего оставшаяся половина, может быть, почувствует себя ещё более одинокой. Но однажды один из них увидит в проклятом ящике (а как его ещё называть?) точно такой же город, услышит, как свистит птичка и поёт лесопилка. И в этот момент маленький городок поменяется местами с прославленными столицами, и, слившись со множеством других таких же маленьких городов, станет центром мира, в котором происходят самые увлекательные события.

2.

Дорогой Дэвид Линч!

Пишут тебе жители небольшого города З., затерянного в лесах, как и твой Твин Пикс. Мы тоже кончаем школу, как и твои герои, и в нашем классе тоже есть классные* мальчики и девочки, такие как Бобби и Лора. Мы тоже любим наркотики, но кокаина, к сожалению, нам достать так и не удалось, и поэтому пока мы курим траву.

Вместо лесопилки у нас радиоэлектронный завод, но сосны вокруг нашего городка шумят точно так же, как вокруг Твин Пикса. Что до сов в здешних лесах, то они всё равно не то, чем они кажутся, поэтому и говорить о них ни к чему.

3.

Ни к чему также говорить о том, что для того, чтобы город стал культурным центром, достаточно, чтобы это произошло в сознании хотя бы одного из его жителей - эта солипсистская мысль излишне проста и незатейлива, чтобы принимать - или критиковать - её всерьёз.

Посмотрим лучше, что произойдёт дальше, когда к городу подтянут высокоскоростные линии связи, поставят Sun или Cray (на деньги Сороса, не иначе как) и подсоединят маленький городок к глобальной компьютерной сети, пресловутому Интернету, о котором не слышал сегодня только ленивый**.

Теперь наш герой (единственный, кого как бы интересовала культура; остальные, которых, напротив, интересовала как бы культура, сидят у телевизоров, глядят одну из тех передач, названия которых нам, на счастье, известны только из телепрограммы, или даже подались в Москву, где работают в коммерческом ларьке, или коммерческом банке, что в данном случае без разницы), - так вот, наш герой сидит у своего монитора, переключаясь с сайта на сайт и отслеживая линк за линком. Где он сейчас? Уже во всяком случае, не здесь. Сосны или сикоморы шумят за окном, а он ушёл в голубой вигвам всемирной паутины.

Былые вопросы больше не волнуют его; теперь он знает, что в культурном пространстве нет центра - оно подобно тому платью, которое надела героиня сказки, чтобы явиться к царю "ни голой, ни одетой". И в ячейках этого брюссельского кружева рыболовной/всемирной сети дышит воздух; мандельштамовские проколы и прогулы.

4.

Технология есть величайшее орудие геопоэтики. Этот способ изменения сознания на сегодняшний день остается мощнейшим, и при том - уголовно ненаказуемым, в отличие от наркотиков, которые тоже орудие геопоэтики, но далеко не столь безопасное***. Креативные возможности изменённого сознания безграничны, хотя и не всегда позитивны. Как побочный эффект своей деятельности оно меняет ауру окружающей среды, вызывая к жизни то, чего ещё недавно не было в природе. И вот, глядя с высоты птичьего полета на знакомый городок, мы видим зелёную гущу леса, в раме которого, словно озеро, голубеет огромный, плоский, матово отсвечивающий - экран.

* Простим авторам письма этот повтор. Два "класса" выражают замешательство авторов.

** Голос из зала: "Интер..., как вы сказали? Повторите, пожалуйста".

*** Среди прочих небезопасных орудий могут быть названы залежи урана и других радиоактивных материалов, вызывающие необратимые и неподконтрольные изменения в поэтической ауре близлежащих территорий. Характерно, что все три перечисленных орудия в разные времена назывались в качестве возможных причин превращения обезьяны в человека (если таковое действительно имело место) - психоделический гриб, атомная мутация и технологический прорыв. В последнем случа палка, которую обезьяна впервые взяла в руки, играет роль джойстика.

Нам подсказывают, что мы забыли о сексе, но об этой увлекательной материи как-нибудь в другой раз.