Илья КУКУЛИН
IBM ЧИ ЧОРНИЙ ДОКТОР,
или Почтовые кентавры с разных концов
Европы
13 июля 2000,
"Независимая газета", Exlibris
ДВУМЯ самыми яркими событиями московской
литературной недели стали совместный
поэтический вечер Татьяны Риздвенко и Елены
Фанайловой в клубе "Проект О.Г.И." (4 июля) и
вечер поэтов - участников "Литературного
экспресса Европа-2000" в Музее Марины Цветаевой
в Борисоглебском переулке (6 июля). В первом
случае - два прекрасных русских поэта (Фанайлова -
лауреат литературной премии имени Андрея Белого
за 1999 г.) и редкая возможность их послушать в
нормальном объеме: Татьяна Риздвенко публично не
выступает практически никогда, а Елена Фанайлова
иногда выступает, но в основном на сборных
вечерах с небольшими подборками. Во втором - не
менее редкая возможность послушать лучших
авторов Восточной Европы. Дело в том, что,
конечно, большинство авторов в "поезде
литературной дружбы" общалось на основе общих
языков и интересов. А у восточноевропейских
поэтов был такой общий язык - русский, который
оказался (что приятно) "языком
межнационального общения" не в
советско-имперском, а в космополитическом смысле
- как английский. К восточноевропейцам же
примкнул испанский поэт Альберто Порлан,
кажется, просто по человеческой симпатии и общей
заинтересованности Россией.
Выступили Юрий Андрухович
и Андрий Бондар (Украина), Эугениюс Алишанка,
Лауринас Каткус и Геркус Кунчус (Литва), Томаш
Ружицкий и Яцек Подсядло (Польша) и уже
упомянутый Альберто Порлан. Порлан был самым
старшим, а большинство выступавших были
достаточно молоды - в основном 70-х и 60-х годов
рождения.
Живущий в
Ивано-Франковске Юрий Андрухович - один из
неформальных "гуру" происходящего с 80-х
годов обновления украинской литературы. На
русском языке только что (в одном из новых
номеров "Дружбы народов") опубликован
перевод его романа "Резервация". На вечере
он читал стихи старые, на Украине известные - цикл
"Индия" и другое, с мощным ритмическим
"заводом" и сложной игрой интонаций,
русскому уху напоминающее Бродского, Ивана
Жданова и одновременно нового Александра
Ф.Скляра ("Нижняя тундра") (новые стихи
Андруховича - нерифмованные и вызывают другие
русские ассоциации - скорее с поэтами молодого
поколения).
Андрий
Бондар живет в Киеве, ему 26 лет. До недавних пор
под его редакцией выходила лучшая на Украине
литературная газета "Лiтература плюс"; в
последние полгода она не выходит, но Бондар (в
беседе со мной) выразил надежду на то, что удастся
наладить ее публикацию в Интернете. Бондар
сделал очень большое дело: на пути к Москве в
литературном экспрессе он в сотрудничестве с
авторами написал русские (!)
подстрочники-переложения с литовского (из
Лауринаса Каткуса и Геркуса Кунчуса) и польского.
Так что часть вечера шла с "дубляжем"
Бондара. Собственные стихи Бондара также
по-настоящему хороши. "Хто спостерiгатиме за
рухами солнць?/ IBM чи чорний доктор/ чи синiй
трактор/ чи липкий scotch/ scottish овоч и проч…"
Межязыковые переходы,
кроме Бондара, были представлены Андруховичем:
он читал перевод на украинский одного из
стихотворений поляка Томаша Ружицкого. Так что
многоязычие вечера было не статичным, это были не
отгороженные друг от друга национальные
резервации, а живое общение авторов и культур.
Из
Польши: Яцек Подсядло постарше, Томаш Ружицкий
помладше. Яцек Подсядло читал без перевода,
польский язык меньше понятен на слух, чем
украинский, но слушали его не отрываясь: такая
там была виртуозная игра звуков, такая
сверхджазовая синкопирующая ритмика, такая
тонкая и грустная ирония в интонации, что это
можно было воспринять и прямо, почти как музыку.
Так же и с
испанцем Альберто Порланом: он тоже читал без
перевода. Организатор вечера, поэт и
общественный деятель Игорь Сид,
прокомментировал всю эту ситуацию - когда
аудитория с интересом слушает стихи на
незнакомом большинству языке - так, что в основе
поэзии все-таки очень ощутима дословесная
музыка, интонационное развитие, интонационный
жест - и конкретное языковое воплощение
сохраняет и доносит до нас эту музыку, даже когда
мы не понимаем слов.
Эугениюс
Алишанка родился в Барнауле, где его родители
находились в ссылке. Он довольно известен в
Литве, издавал культурологический альманах
"Горожане", опубликовал три книги
собственных стихов, книгу эссе. По-русски (в
переводах Сергея Завьялова) его стихи уже
немного опубликованы - в Интернете; на вечере
один из слушателей читал параллельно с Алишанкой
эти самые переводы. Было среди них стихотворение
"Лучше Для Мужчины Нет", - в оригинале оно
называется соответствующей фразой из литовской
рекламы - что создавало образ уже не пересечения
языковых границ, а космополитической Европы, где
одни и те же торговые марки "раскручиваются"
в разных странах и можно намекать на рекламные
кампании как на эмоциональную "зацепку" в
непохожих ситуациях. Однако собственно стихи
Алишанки сложные, медитативно-углубленные,
основаны на глубокой интерпретации
подсознательных и мифологических образов
(аналогично, кстати, и новые тексты Бондара, хотя
там традиция совсем другая - кажется, соединение
новой европейской поэзии с традициями
украинской сложной поэзии 20-х годов).
Геркус
Кунчус - прозаик и драматург, стихов не пишет. На
вечере он читал сверхкороткие прозаические
миниатюры на грани рассказа и стихотворения в
прозе - с переводами Бондара. Тексты часто
язвительные - например, про то, что интеллигенту
всегда необходимо держать в ящике стола
пистолет, а я вот обшариваю свою комнату, нахожу
кучу милых сердцу предметов, а пистолета найти не
могу.
Лауринас
Каткус, как и двое других, из Вильнюса. Читает с
такой внутренней силой, что возникает ощущение:
за этим стоит что-то серьезное, не может быть,
чтобы это были незначительные тексты. И в самом
деле, судя по переложениям Бондара, это очень
интересно. "Мы сели передохнуть,/ вытряхнули
воду из сандалий. Ели хлеб и сало. //Я на столбике,/
Томас на чемоданчике,/ Мария у ног (еще не начато,
Господи, - а уже как улитка)". Другой мир, чем у
Алишанки или Кунчуса, - непрерывные путешествия,
постоянная настороженность, ощущение странности
и непрочности любого существования.
Как известно из Пушкина,
переводчики - почтовые лошади просвещения. На
вечере в Музее Цветаевой авторы оказались в роли
своего рода почтовых кентавров: каждый
одновременно - и тот, кто везет, и тот, кого он
везет.
И еще о
восточноевропейском культурном пространстве. К
участникам чтений обратилась с приветственной
речью директор музея Надежда Катаева-Лыткина,
которая сказала, что именно такими выступлениями
жив музей, именно ради подобных встреч он
существует. Андрухович ответил ей в конце вечера
- в частности, рассказал, что, когда на Украине
нельзя было достать книг Цветаевой, ему как-то
раз (в конце 70-х) подарили самиздатский
машинописный томик на день рождения. |