|
Евгений БУНИМОВИЧ:
"Я люблю всех людей, которые пишут стихи"
"Литературная жизнь Москвы",
октябрь 1999
ЛЖМ. Как возникла сама идея фестиваля?
- За годы послеперестроечные я не знаю таких
людей из моего поколения, которые бы не прочли
каких-нибудь лекций в каком-нибудь западном
университете непонятно о чем, которые бы не
поучаствовали в каком-нибудь международном
фестивале, - был период, когда мы все ездили на эти
фестивали, и, честно говоря, была некая обида: все
мы знаем, что Москва занимает определенное место
на поэтической карте мира, - почему же здесь
ничего не происходит? Поэзия - дело одинокое, и
собирать поэтов вместе, может быть, даже опасно, -
у меня были большие сомнения, нужно ли делать
такие мероприятия. Но вот в этом году, когда с
такой безумной помпой праздновали 200-летие
Пушкина, я листал огромную, на полсотни страниц,
программу мероприятий, связанных с юбилеем, и
увидел, что там нет ни одного живого писателя, - я
поставил этот вопрос в Правительстве Москвы:
ведь отмечаемый писал - "и славен буду я, доколь
в подлунном мире жив будет хоть один пиит," - ну,
я объяснил на всякий случай, что "пиит" - это
поэт... И последовала неожиданная реакция: мало
того, что мое предложение о поэтическом
фестивале было включено в программу
празднования юбилея, но и где-то в подкорке у
нашего московского руководства это осталось,
потому что в день открытия официальной
программы, в день рождения Пушкина, наш мэр
сказал, что вот во всем был прав Пушкин, но в одном
он ошибался (тут я несколько занервничал: в чем же
все-таки ошибался Александр Сергеич?). Пушкин
сказал: "И славен буду я, доколь в подлунном
мире жив будет хоть один пиит," - а на самом
деле, сказал мэр, дело не в пиитах, а в том, что
если будет жив хоть один россиянин, хоть один
русский человек, то будет жив и Пушкин.
В этой неожиданной полемике я бы, наверное,
принял все-таки сторону того, кто жил раньше и,
вероятно, несколько лучше разбирался в поэзии, в
особенностях поэтического слова. И мне кажется
поэтому, что сегодня, когда поэзия не занимает,
как прежде, места философии, цирка, эстрады, чего
угодно, а ищет, пытается занять то самое свое
место, - такая встреча, такая попытка посмотреть
друг на друга, при всех сложных, болезненных
отношениях поэта не только с окружающим миром, но
и с коллегами, надеюсь, будет полезна.
А другая линия, честно говоря, меня привела к
тому же уже довольно давно. В Библиотеке
Конгресса США мне подарили книжку лучших
американских поэтов, которая была сделана по
инициативе Бродского в бытность его
поэтом-лауреатом. И тогда же я прочитал речь
Бродского, которая сейчас - так счастливо совпало
- как раз перед нашим фестивалем, осеняя его,
напечатана в 9-м номере "Знамени". Это
удивительная речь Бродского-чиновника.
Поскольку я сам испытываю довольно сложные
чувства, являясь как бы чиновником (ну, депутат -
не совсем чиновник, но примерно), - для меня
вдохновляющим примером оказалось то, насколько
Бродский достойно, серьезно и спокойно отнесся к
этой роли и, как чиновник, предложил некоторую
модель существования поэзии, и даже, что редко
получается у чиновников, она в какой-то мере была
реализована. Как всегда, не так, как хотелось,
потому что Бродский хотел, чтобы эта книжка
лежала в Америке в каждой гостинице рядом с
Библией; я жил в Америке в гостиницах, она там не
лежит, но все-таки Библиотека Конгресса ее выдает
в качестве своего официального подарка.
ЛЖМ. Как организован фестиваль? В чем его
индивидуальность?
- В последнее время поэзия живет в определенных
центрах, в определенных магнитных полях. Эти
центры притяжения - московские литературные
клубы, которые удивительно достойно и протяженно
во времени существуют и ведут свою работу, - мне
кажется, что стоит это обозначить на карте Москвы
более внятно. Это ведь как родинки: они, во-первых,
отличают один город от другого, одну культуру от
другой, а во-вторых, они, может быть, не очень
заметны, к ним привыкаешь, а вот если сколупнешь,
то можно и помереть. Поэтому я и предложил
сделать этот фестиваль фестивалем поэтических
центров. Фактически каждый поэтический центр
проводит свой вечер, в своей сфере влияния: из
встреч, предложенных этими центрами, сложилась
по большей части программа фестиваля.
И другая важная особенность. Участвуя в
поэтических фестивалях в разных странах -
например, в парижском, где я был пару лет назад, - я
обратил внимание, что там, кроме таких крупных
выступлений, как у нас, скажем, в Политехническом
(который, кстати, не фигурирует у нас в качестве
площадки, поскольку запросил совершенно
чудовищную сумму за аренду зала, хотя, как
известно, он этим - поэтическими вечерами - и
знаменит), - у меня, у других участников были
выступления в лицеях, разговоры с лицеистами, в
одном месте они получили заранее мои стихи во
французских переводах и каждый написал
некоторую вариацию на их тему... А было, между
прочим, и выступление в самой крутой французской
женской тюрьме, где сроки по 10-15 лет, - и надо
сказать, что там была очень внимательная
аудитория. Ну, я пока не рискнул устраивать
выступления в российских тюрьмах, - но программа
"Поэты в школе", где в лучшие московские
лицеи и гимназии едут поэты, - это очень важная,
взаимно важная работа: конечно, у поэзии очень
немногочисленный читатель, - Бродский говорит об
одном проценте, - но тем не менее этот читатель
формируется в школе, и звучит ли в школе
современное поэтическое слово - это очень важно.
Я думаю, что эта программа могла бы продолжаться:
если на фестивале она будет успешной, то, я думаю,
станет в Москве постоянной.
А вообще нынешний фестиваль многие, наверно,
будут сравнивать с недавним петербургским
Конгрессом поэтов. Я не смог побывать в Питере, но
надеюсь, что наш фестиваль будет гораздо более
безалаберным и открытым, - как и положено быть
Москве по отношению к Питеру.
ЛЖМ. Какова мера репрезентативности
фестиваля по отношению к русской поэзии? а к
мировой?
- У любой поэзии есть свой внутренний счет, своя
табель о рангах. Бесспорных имен нет: каждый поэт
считает, что кроме него никого не существует, и
это нормальное восприятие, но есть все-таки
имена, с которыми надо считаться. А с другой
стороны... Мне предъявляли претензии в
недостаточной жесткости отбора, - но, видимо, если
бы я был более жестким, то организовывал бы не
фестиваль поэзии, а что-нибудь другое. Я люблю
всех людей, которые пишут стихи, потому что они
могли бы заниматься чем-нибудь гораздо более
ужасным. В том числе поэтому я предложил не
формировать список участников оргкомитетом, а
основываться на сферах влияния, какие сложились
вокруг московских поэтических центров.
Что до иностранных имен, то нам действительно
хотелось понять место русской поэзии в мировом
контексте. У многих есть друзья среди зарубежных
поэтов, - но нам хотелось представить прежде
всего не тех, кого знаем мы, а тех, кого знают они,
в их собственных странах. И выбор был сделан
соответствующими культурными центрами:
Французским культурным центром, Британским
Советом... И этот выбор сам по себе интересен.
ЛЖМ. Можно ли говорить о дальнейших
перспективах - о втором, третьем Московском
поэтическом фестивале?
- Конечно, фестиваль затем и назван первым,
чтобы намекнуть, что должен быть и второй. Это
главным образом для чиновников, которым любую
идею надо закладывать в голову постепенно.
Хотелось бы, сверх того, создать и, так сказать,
бумажную версию фестиваля - альманах, что-то
вроде приснопамятного "Дня поэзии". А идеи
будущих фестивалей уже рождаются. Первый
фестиваль - дело особенно болезненное и
насильственное: люди заслуженные в поэзии,
"орденоносцы", вообще по своему статусу не
должны участвовать в фестивале, они должны были
это проходить, когда им было 20 лет, 30 лет, - но
тогда они были такой возможности лишены. И
поэтому на первый фестиваль мы, оказалось, должны
приглашать всех - от двадцати до ста лет. А на
самом деле фестиваль должен быть вполне молодой
акцией, и я надеюсь, что в будущем он будет
ориентирован на молодые голоса, которые, может
быть, впервые услышит Москва. А есть другая идея:
фестиваль, посвященный новому русскому
зарубежью. В принципе у каждого фестиваля,
конечно, должен быть свой стержень, своя основная
идея. Ну, и кроме того: первый фестиваль дал мне
представление о том, кто из людей пишущих имеет
хотя бы минимальные организационные
способности, а кто их категорически не имеет
(хоть и считает, что имеет), - так что дальше будет
легче.
ЛЖМ. Как сочетается фестиваль поэзии с
тем, что творится сегодня в нашей стране?
- Это не развлекательное мероприятие. Когда мы
обсуждали, а можно ли сегодня... Голос настоящего
поэта в трагические, драматические минуты звучит
сильнее, чем в другие.
20 сентября 1999 г. Интервью брал Д. Кузьмин |
